В том, изъятом альбоме
Непредвзятые позы.
Вот Марфуши посадка
На страницах нашлась.
А в альковной оскоме,
Кроме тлеющей прозы,
Ни солёно, ни сладко,
Не колышется страсть.

"Без движения леди
Принимает мужчину,
Да не смеет последний
Оказаться внизу!"¹
Дамы гасли столетья
Вот по этой причине,
Пересмешки и сплетни
Добавляли слезу.

Где-то в Англии хмурой
Королева-ледышка
Навязала законы,
Как ложиться в кровать.
Но не сдались амуры.
Взяв колчаны под мышки,
Проклиная препоны,
Стали цели искать

За проливом и морем,
Даже за океаном,
По пустыням и джунглям,
Где селился народ.
Где раскопанный корень,
Где зажарят барана,
И, нажравшись, по углям
Каждый сытый пройдёт.

Где алмаз искромётный
Не украден, так куплен
За ненужные ружья,
Что не смогут стрелять.
Там, где жемчуг несчётный,
Где клинок не зазубрен,
Где пришелец сам-тушей
Побеждает всю рать.

Холодны англичанки -
Словно слизаны пенки.
Не корыстны их пенсы!
Лучше навеселе
Соблазнить парижанку!
Начинались туземки,
По известнейшей песне,
Сразу с Па-де-Кале.

На полях - пехотинцы.
На морях - флибустьеры.
Шлялись авантюристы
Превосходных мастей.
Скинув латы и джинсы,
Чужеземным манерам
Обучались артисты
Запрещённых страстей.

Кто стремился за златом,
Потерялся бесследно.
Кто погнался за юбкой,
Тем продолжил свой род,
Ничего, что в мулатах,
Иль в метисах небледных.
Гены впитаны губкой,
Имя губки - народ.

Не бывает фигуры
Лучше, чем у метисов.
Краше, чем у мулаток,
Не отыщется форм.
При твореньи натуры,
(Не читая эскизов!),
Нарушали порядок
Узаконенных норм.

Деспотии исчезли
Под мечами нахалов,
Если трон был не нужен, -
Возникал кабинет.
Проповедники в кресле,
К слову, не сексуалы,
До жены и до мужа
Довели этикет.

Приходилось невесте
Всё терять и стесняться.
Погашать возникавший
Озорной огонёк.
Вот и квасилось тесто
Не рожающих наций,
Почему не поднявшись,
Было всем невдомёк.

У безрадостной Темзы
И мораль - наизнанку.
Даже в Милиной Пензе
Все училки - ханжи.
Прочь из памяти детства
Выбрось догм гувернантку,²
Не оставившей сердцу
Ничего для души!

Подражая картинкам,
В непривычнейших позах,
Для решающей ночки
Набирала кураж.
Здесь, в далёкой глубинке,
Безразличный, как посох,
Повторял всё до точки
Вслед за Милей трельяж.

Тормозило забаву
Подоспевшее утро,³
Прекращал, совокупно,
Оживающий дом.
Знал до тонкостей бабу,
Кто создал "Камасутру"! -
Так, по надписи крупной,
Назывался альбом.