Никто такого блюда не едал, но как знаком рецепт подобной пиццы! Я строю очень близкий виртуал, с молитвою, чтобы ему не сбыться!

Работники кинжала и плаща! В реале вы - незнаемы до смерти. Пишу о вас, буквально трепеща. Мой ужас под давлением - измерьте. Зашкалит электронный цифромер, умрут обезображенные знаки. Я только в виртуале - пионер. Всегда готов для показушной драки.

Иван, ты несомненный оптимист. А мне видок из своего подвала: как на ступеньках выше правит глист, наряженный сегодня в либерала. Давно освоен без TV уют, - антенны-кругляши не по карману. Поставлю - свистнут, а потом пропьют соседи беззарплатные, но спьяну. В жилье - флакон услуг, порой слегка, но так дерут, как за проект "Набукко"! Я не держу надверного звонка - подъезд не нарушает правил стука. Расскажут гости, иногда приврут, чем дышат отдалённые тусовки. Я превращаю отголоски в труд, выплёскивая строфы-зарисовки:

Загадку прессе преподнёс премьер - то шум, то духота проблемных окон. Ответ известен - кондиционер. Полно комфорта в бункере глубоком. Державу-дуру соблюдать игру заставили казённые бандиты. Спешат, в финансах провертев дыру, оффшориям отщипывать кредиты. Когда в прогнозах мельтешат ГУЛАГ/сума/чума/нашествие - бесспорно имеет право выбрать пашню злак, решивший за бугром посеять зёрна. Когда перед лицом завис кулак, когда не снять с преступника погоны - уже сегодня нас осилил враг, и только на его складах патроны. В искусстве вечен сытный компромисс, толпятся в ожидании подачки. Увековечит штатный кукрыникс умение стоять нараскарячку. При каждой смене цвета у знамён в толпу в её всеволии и гаме вгрызается науськанный ОМОН, страну не ощущая под ногами. Перетерпев диктаторов и знать, стонала Русь под плетью и в оковах, осталось соплеменникам познать, как выживать в эпоху евсюковых.

Долдонит председатель-крысолов, что, мол, парламент - место не для прений. Мозгов помене, нежели мослов, зато с вышестоящими - без трений. Струят каналы сплетни без конца, послушны журналюгам оголтелым, и депутаты изнутри Кольца вдруг узнают о жизни за пределом. Опричь Кольца они бывали - вне, на браконьерне кто, иль на Канарах, зачем им знать, что пол-страны в .овне, зачем им знать про мертвецов на нарах?

Разлит не всюду по России яд, отнюдь не все страдают без работы. Нормальные заводы постоят, а нужным - госзаказ на водомёты. Исполнят в срок, и качеством - на ять! Кой-кто получит долгожданный пряник. Трудяги рады перевыполнять, и сетуют, когда завёрнут краник. Рождается в тиши секретный ГОСТ, ишачит Автокад, чертя НИОКРы, кому-то дисер, а кому-то - пост в шараге, где на испытаньях мокро. Сбегутся для разборок унтер'а на зов регионального Другойты, плечистые дубинок мастера и хлёсткие кудесники брандспойта. Мундира шкура ежели грязна, пошьют новьё ЗК на красных зонах. А в остальном ты прав - опять весна. "Черёмух" аромат, после разгона.

Веками раньше цезарь был в цене, покуда хвастал Гиндукушем трупов, а нынче правят в сонной тишине, которую тревожит только рупор, зовя принять участие в спектакле выбора единого из многих ворюг, что лучше кровопийц, не так ли? Урны ставят вдоль большой дороги. В прозрачные опустят бюллетень, а в остальные - несогласных прахи. Сырьё для них доставят в тот же день новочеркасски или карабахи.

Помилуй, Ваня, разве ж мы народ? Скорее стадо пуганых архаров. Захватит чин калаш на вертолёт, почикает без лишнего базара. И есть ли силы помешать беде, чтоб не вонзались крокодилы в мякоть? Не плачут по архаровцам нигде. Вот по баранам - больше нечем плакать. На Лобном месте тихо. Пуст майдан. Не будит горожан набат неистов. Не вышли на проспект, когда Беслан. Когда поистребляли журналисток. И не ударить сайтом о фасад, ослабить напряжение прижима. Накатан равнодушия асфальт. Тропа борьбы - почти непроходима.

Ты прав, Иван - вельможи промолчат. Прочтут, и референт нажмёт "игнорэ", ¹ , но коли там возникнут у внучат потребности в интимном разговоре? Малец, едва вкусивший пирожок, измазанный в банане и ванили, прохнычет: "Дед, а есть такой стишок, чтобы тебя чуть-чуть, да похвалили? Ты кто, дедок? Горыныч, аль злодей?", - от выражений дымка дихлофоса! Начальник умереть готов за день, за краткий миг до детского вопроса. А может, не скузьмит его инсульт? - таким не привыкать тиранить близких. Окрест себя ефрейтор строит культ без тайны и без права переписки. Хотя названья у режима нет, уже крепчают регион-башизмы, в разы возрос чиновничий бюджет, довлеет философия клопизма. Запахло истребляющим царём. Попрятались бомжующие ниндзя. Мы з'агодя поверх статистик мрём, и переписи потому боимся. В который раз живое потеряв, с тревогой произносишь нараспев ты: "Палач кровав, да и хирург кровав. Когда придут умельцы-терапевты?"

Без вдохновенья вымучен ответ. Читателям - адреналин под кожу. Прощай, Иван. Лови мой рикошет. Стучат. Тебя навряд ли потревожу.